Я ее тоже звал “ба”. Несмотря на то, что она была прабабушкой. Когда я был маленький, то все что было и происходило со мной воспринималось мной как единственно возможное и нормальное. Поэтому и сам факт того, что у меня есть прабабушка воспринимался как вполне естественное явление. Я не задавался вопросом о том, есть ли прабабушки у моих друзей и даже — есть ли прадедушки. Просто в моей картине мира устойчивым было осознание того, что у меня есть помимо бабушки еще и прабабушка есть.

Она жила отдельно от нас, в городе, в своем доме. Вернее, половине дома в черте города рядом с вокзалом. Дом выходил одной стороной через небольшой двор на улицу Дзержинского. Невысокий деревянный забор и калитка с воротами, которые на моей памяти никогда не открывались, огораживали от улицы небольшой двор с дверью на террасу ведущую в единственную комнату с печкой и одним окном. Самой большой примечательностью террасы был старый и тяжеленный комод, настолько внушительный и тяжелый, что, казался вросшим своим основанием в деревянные доски настила. Двор был огорожен только с одной стороны, судя по всему лишь для того, чтобы соблюсти внешнее единообразие всей улицы. Тыльная сторона выходила на заболоченный луг, куда мы не ходили, ибо плавать там было невозможно, ловить нечего, а ходить опасно. Когда я был уже в том возрасте, чтобы спокойно ходить со взрослыми в город (а это примерно года в четыре) то пол в том прабабушкином доме уже был слегка под уклоном из-за того, что задняя стена просела в грунт. Со временем наклон еще увеличился. Насколько я понял во взрослом возрасте — чинить там было очень сложно, так как половина дома была в собственности других людей и они не хотели тратиться, а чинить только свою половину фундамента особого смысла не было. Поэтому так и жила моя прабабушка в домике, где пол был с небольшим, но вполне заметным уклоном. Жила она там с дочерью — моей крестной бабушкой, сестрой моей родной бабушки по маме. 

Но первый раз на моей памяти я увидел свою прабабушку и запомнил этот момент года в три, когда играл во дворе нашего сельского дома. Скрипнула старая калитка и во двор грузно, слегка боком вошла крепкая старушка, которая молча прошла мимо меня и зашла в дом. 

• Митя, иди в дом, бабушка Нюра пришла — крикнула мне почти сразу моя бабушка. 

Какая еще бабушка… У меня же вот бабушка. Я удивленный и радостный (две же всегда лучше, чем одна — это мне было понятно уже с самого раннего возраста) зашел в дом. Моя бабушка хлопотала у печки, а старушка сидела на стуле у входа и покряхтывая смотрела на меня. У ее ног стояла тканевая сумка, обычная для тех времен, в которой могли таскать всё, что угодно, начиная от хлеба и мяса с рынка и, заканчивая углем для печи. Это как ведро, только из ткани. Но воду нельзя. В целом — незаменимая вещь в хозяйстве. И сейчас из этой сумки доставались гостинцы. Старушка смотрела на меня пристально и мне было непонятно — сердится она на меня или же просто так смотрит. 

Моя прабабушка родилась 9 сентября 1903 года, за четырнадцать лет до революции. Когда я родился, ей был уже 71 год. А когда я ее увидел и запомнил — семьдесят четыре. Она пережила все революции и бунты в Ртищевском районе, в ныне уже несуществующей деревне Дивовке. Когда в Ртищево был мятеж чехословацкого корпуса в 1918 году, ей было всего пятнадцать. Через Дивовку и отступали разбитые отряды чехословаков, преследуемые красными латышскими стрелками. Через два года восстание Антонова охватило весь край. 14-й Отдельная кавбригада, под командованием Г. К. Жукова отличилась тогда в боях в тех местах. Голод, который наступил после всех этих событий затронул и их семью, но в Ртищево, по счастливому стечению обстоятельств располагалось две бесплатных столовых Фонда Нансена, который сам останавливался в этом городе, будучи проездом с инспекцией своих заведений. В 1923 году, когда уже началась вполне размеренная жизнь, прабабушка моя, которую тогда так и звали Нюрой (практически не используя полной имя, данное при крещении — Анна) родила дочку Тоню, то есть Антонину — мою бабушку. Родила она ее на 7 ноября, видимо, специально подгадывая к пятилетнему юбилею Революции. Через некоторое время и была сделана самая старая семейная фотография, которая запечатлела мою прабабушку. Там еще даже ее мама есть на фото — моя прапрабабушка. 

В 1930 году в деревне был организован колхоз «Борьба», который просуществовал до начала 1958 года, дважды изменив название. Там все и работали до войны. Вторую дочку — Александру (бабу Шуру) она родила в 1927 году, в этот раз приурочив дату рождения к 8 марта. 

Войну они встретили вместе. Нюре было тридцать семь, а ее дочерям семнадцать и четырнадцать. Александра, как младшая помогала матери по хозяйству и как могла помогала на железнодорожной станции. Ртищево во время войны стал одним из самых важных железнодорожных узлов, который обеспечивал снабжение войск, в том числе в Сталинграде. Старшая дочь — моя бабушка ушла санитаркой на фронт. Потом было окружение, попытка прорыва и почти полное истребление. Бабушке удалось выжить. Она прожила в окружении под чужой фамилией в семье, которая помогла ей легализоваться, не выдав ее. После войны прабабушка моя ждала свою дочь еще семь лет, так как она, по дороге домой, встретила моего деда и решила поехать с ним. Семь лет дед работал на шахте в Майли Суу, а бабушка жила с ним. У нее тоже родилось две дочери, как и у мамы — моей прабабушки. С ними вместе они и приехали к ней. Прабабушка к тому времени переехала в Кирсанов. Город, который на почти пятьдесят лет стал родным для нашей семьи. Там моя мама и ее сестра пошли в школу, закончили ее. Там мой дед построил свой дом рядом с городом. Там родился я, там я пошёл в первый класс. 

 

Прабабушка кряхтя, села на табурет. Дедушкин стул у нас никто не имел права занимать. Он стоял рядом с плитой у входа и, несмотря на то, что он был ближе всего к двери, никто из входящих никогда на него не садился. Нюра тоже. А табурет у нас стоял у самой двери для гостей. Не знаю, как это сейчас воспринималось, но тогда, любой гость сначала садился у порога, а потом, уже разговорившись и, если дело было долгим, то приглашался за стол, преодолевая отнекивание. Прабабушка села на табурет, не став разуваться, положила себе на колени холщевую сумку, с которыми тогда все ходили на рынок или в сельпо и стала доставать оттуда по очереди съестное. Сначала достала наш фирменный городской пряник Кирсановский с патокой и строго глядя на меня, протянула его мне со словами

• Держи, Митя…

Митей меня называли только бабушки. И вот когда она меня так назвала я сразу понял, что и она тоже моя бабушка. Ну и пряник тоже сыграл свою роль. Мне тогда четвертый год шел, когда я стал помнить боле-менее так, чтобы и сейчас не забыть. Я с радостью взял пряник, забыв сначала даже поблагодарить. Но тихое бабушкино “Митя…” вернуло меня в мир воспитанных людей и я сказал “спасибо”.

Потом на моей памяти прабабушка приходила к нам как минимум раз в две недели. Мы с дедом навещали ее тоже где-то раз в месяц, когда я приезжал на летние каникулы уже из Москвы. Потом, когда мне было одиннадцать лет она упала и сломала шейку бедра, и, как обычно в таком возрасте уже не смогла восстановиться полностью. Она была довольно грузная по своим годам, в отличии от своих дочек, а потому, когда мы навещали ее в ее старом доме, она уже не вставала. 

Моя прабабушка умерла 16 октября 1988 года. 

У меня очень мало воспоминаний о ней, к сожалению. К четырнадцати годам я лишь вместе с бабушкой сподобился составить по ее памяти генеалогическое древо по ее линии. 

Примечания:

*Цыбаревы — фамилия, которая имеет спорное происхождение. 

Первый вариант предполагает, что это слово происходит от аналогичных старых слов в западных и восточных славянских языках, обозначающих ушат, жбан или бадью (с некоторых губерниях так называли колодезное ведро, которым черпали воду). Практически везде идентичные значения этого слова лишь изредка разбавляются такими вариантами, как “мера веса” (цебръ с древне — русского), что также близко по значению.  

Существует сленговый вариант, который имеет региональное хождение в тамбовской губернии, что как раз совпадает с регионом проживания это “цыбар” — так там называли сигареты или папиросы, что перекликается с “цигарка” и уже уводит от первоначального смысла. 

*деревня Дивовка

На момент рождения моей прабабушки деревня Дивовка входила в Урусовскую волость Сердобского уезда Саратовской губернии. Жило в ней примерно тысяча триста человек.