(из цикла “Митькино детство” — с.Шиновка Кирсановского района Тамбовской области, 1978-1981 года)

Может быть когда-нибудь и само значение этого слова уже будет позабыто. Оно и сейчас уже ассоциируется больше с системой обогрева в старых автомобилях, а не с устройством отопления и готовки пищи в доме. А я вот помню. И это часть той памяти, которая мне очень дорога своей душевной и простой радостью.
Дед признавался, что печку ему складывали мастера, а не сам он. Сам он почти все в доме сделал своими руками — да и крышу мы с ним перекрывали уже при мне тоже без чьей либо помощи, не говоря о всяких мелочах типа подновления фундамента, погреба и прочего. А печку — тут отдельное мастерство нужно. Искусство. Как какой кирпичик положить, на какой высоте заслонку поставить, духовку опять же так встроить, чтобы со всех сторон пропекала, не оставляя бока сырыми. Нет, наша печка не была сказочной. Она была простой и даже без лежанки. Дом наш деревенский по современным меркам был тоже невелик, хотя тогда, в детстве он виделся мне большим. Сама печка у нас стояла как и должно — в центре дома, основой своей на кухне, где выходила плитой с двумя чугунными конфорками из трех кругов разного диаметра и крышкой. С торца там была сразу заслонка без шестка, а само горнило было размером под два — три цельных полена. Или шесть — восемь колотых. В доме было четыре комнаты, располагавшиеся квадратом со сквозным проходом у ближнего угла. Первой комнатой и была кухня, которая имела пристройку в виде холодной террасы. Печка стояла таким образом, что примыкала к центральному углу и грела практически все комнаты. Только та, что была по диагонали была чуть холоднее остальных зимой и в ней спали под перинами.
С печкой в моем детстве было связано много простых и доступных радостей. Самая первая — мне нравилось слушать треск дров в печи и шум огня, под который я засыпал. Зимой, помимо холодильника, который включался каждые полчаса и гулко гремел, это были единственные звуки, которые сопровождали отход ко сну. И я привык к ним, воспринимая их вместе с теплом как часть моего бытия.
Днём, все также зимой, когда прибегал с улицы в мокрых варежках, валенках и шубейке — самым милым делом было в гостиной, которая примыкала к кухне, залезть на крутящееся кресло и упереть отсыревшие ноги в носках на часть стены, которая была тыльной частью печи с дымоходом. Стена была белая, мелёная, без обоев. Она грелась очень сильно и я выдерживал стопами на ней всего несколько минут.
хватит уже, скоро шкворчать будешь — смеялся дед
А мне нравилось это ощущение — с мороза на горячую стенку ногами. И здорово, когда был свежий выпуск журнала “Крокодил”, который я читал, развалившись таким образом. Когда я пошёл в первый класс в том же селе, то часть уроков, которые не надо было делать письменно зимой выполнял именно в этой позе, постепенно приучая себя к горячей печи. К морозу то я итак был привычен — мы с дедом обязательно босиком ходили по двору хотя бы разок в день по десять шагов по снегу в самый сильный мороз.
Ну и, конечно же, печка не только для тепла. На ней и готовили тогда. Много чего. Вообще всё готовили. Но самым вкусным и запоминающимся из детства были пирожки. Их запекали в духовке. Бабушка делала разные, но мои самые любимые были с яблоками. Зелеными. Тонко порезанными ломтиками, не сушеными и не мочеными. Свежими. Это по лету. Зимой, увы свежих не было, и обходились теми, что были. Ароматная корочка теста, приготовленного тут же, в том числе и с моим участием, под которой в мягкой сладковатой сердцевине были вложены — именно вложены, а не закинуты в пустой карман как сейчас, кусочки кисленького яблока — это было вкуснейшее лакомство. Жум — хрум, жум — хрум… Наестся можно было двумя, после чего я смотрел на оставшиеся, понимая, что они, накрытые толстым махровым полотенцем на протвине будут ждать своего часа, когда я снова проголодаюсь.
не, ба… не хочу борщ, я пирожков поем…
ну ешь — улыбалась моя бабуля
И я ел пирожки весь день, с утра до вечера.
Вообще у печки была своя “душа” и она даже умела петь. Помимо потрескивания дров и углей, шума огня она ещё умела гудеть на разные лады через дымоход, меняя тональность в зависимости от погоды во дворе и того, какие дрова были в ней. Над печкой после стирки развешивали на веревках бельё, которое надо было высушить побыстрее — редкие неотжатые капли с него падали на печь и пыхали, испаряясь от жара. Дверца очага на двух петлях скрипела при открытии и звонко хлопала после того, как внутрь закинут свежую партию дров. Иногда сквозь небольшие отверстия в дверце прорывались искорки и крошечные угольки, которые падали на железный поддон, предусмотрительно установленный для таких случаев и с шипением затухали.
Особенно мне нравилось смотреть на эти искорки в ночи, когда все ложились спать. Я переворачивался на своем раскладном кресле, служившим мне постелью лицом к проходу в кухню и смотрел на эти огоньки. В кромешной тьме эти угольки — светлячки казались мне живыми и положив ладонь под голову я засыпал с этой картинкой перед глазами.
Есть еще некоторые радости, дающие ощущения тепла, которые не осознаются, а лишь чувствуются в детском возрасте. Например, когда ты идёшь от школы зимой домой и видишь дымок над печной трубой дома — значит дома тебя ждет тепло, уют и твои родные и близкие. Если же летом, возвращаясь с рынка с дедом или с речки с местной ребятней видишь такой же дымок, растворяющийся в летнем зное — значит, скорей всего, бабушка решила порадовать тебя пирожками и, как бы не устал, радостно ускоряешь шаг.
К печке с самого детства прилагалась не только радость простого бытия, но и радость сопричастности к этому бытию. Сначала, когда было года четыре — я просто помогал деду таскать нарубленные дрова в дом или укладывать их в поленницу рядом с сараем. Первый раз я взял в руки топор как только мне исполнилось пять. И у меня его отобрали. Но уже через полгода дед нашел топор полегче и начал учить меня колоть дрова. Наука была простая, но интересная. Она начиналась с того, как правильно насаживать топор на топорище, размачивать и забивать клин. Он показал как правильно должно ложиться лезвие на плоскость полена, как рубить полено с сучками, как расклинивать застрявшее лезвие. Но это уже отдельная тема — важно было то, что я сам начал соприкасаться к созданию того тепла, которое несло радость. И это соприкосновение само по себе тоже дарило мне радость бытия в моём детстве.
Если это в пять-шесть лет кажется счастьем — печка, согревающие носки после мороза, горячие пирожки… то и во взрослом возрасте можно будет радоваться мелочам жизни также как и тогда. А это дорогого стоит, поверьте.
Иногда вместо дров дед запасал на зиму уголь. Сначала у нас не было отдельного хранилища под него и машина, ЗИЛ-130 с откидывающимся кузовом высыпала всю кучу нам на угол дороги перед домом, но так, чтобы она не мешала прохожим. Обычно дед брал половину кузова, уж не помню сколько там по весу, но нам хватало на зиму вполне. Правда, по ночам у нас пару ведер утащили с этой кучи соседи и дед решил строить отдельный сарай во дворе, куда мы все и перетащили сразу же. Лопатами закидывали в деревянную тачку и с нее ссыпали в отгороженный закуток сарая. Если это был антрацит, то он горел хорошо, хоть и не очень долго и давал много тепла, но достать именно его было не всегда под силу. Иногда к нему примешивался обычный уголь и под конец зимы в загородке сарая, отделенной под уголь, ближе к низу он весь спрессовывался и его приходилось отколупывать ломом. Он горел дольше, но слабее и давал тепла меньше. Однако, стоил дешевле, что зачастую играло решающую роль. На угле мы прожили еще года три, иногда по лету для готовки также топя по старинке дровами. Дрова мы тоже покупали: не рубить же посадки и свой собственный сад на растопку.
Но потом, в один прекрасный день, дед пришел домой из города и радостно сообщил, что проводят газ. Он часто повторял “надо уже АГВ покупать, пора уже…” и я ожидал этого события примерно также как покупку телевизора, ощущая ту значимость, что придавали ему взрослые. Дед ходил в город, выбирал в магазине нужный и самый хороший агрегат, потом в один день у нас разобрали печку, поставили газовый котел, провели трубы по верху и низу и подключили подведенный газ. Котел был маленький по сравнению с печкой. Блестящий, металлический. Дед радовался ему, ведь это освобождало от многих забот и хлопот, да и дешевле было в разы — он показывал мне отверстие в трубе наверху, в которое надо было доливать воду, когда она испарялась и говорил — “вот и всё, что нужно делать!”… Бабушка тоже радовалась, так как теперь не нужно было растапливать печь — газовая плита, которую мы купили и поставили в углу кухни всегда была готова к готовке, а тепло от котла АГВ шло в дом без всяких усилий с нашей стороны.
Но увы… теперь меня не встречал дымок печной трубы, когда я возвращался домой, стена, которая согревала мне ноги оставалась просто теплой и ее тоже оклеили обоями, а пирожки…
ба… а пирожки как?…
сделаю я тебе пирожки, печка же еще в летней кухне есть, не переживай…
Да, не все было потеряно — оставалась еще летняя кухня, в которую зимой ходил только я один, потому что там был мой “кабинет” с книжками и партой. И зимой мы там не топили. Летом же, когда на улице была жара, в горнице мы собирались за большим столом и пили чай, который вскипятили на той самой печке. Она была меньше, чем та, что в доме, духовка тоже меньше, но пирожки там бабушка пекла несколько раз. Правда тогда я уже переехал в подмосковье и приезжал только на летние каникулы, а потом свою бабулю не утруждал этим занятием.
Печки были потом у нас в палатках, в местах базирования под Сельментаузеном, Автурами, Хатуни, Центороем и другими селениями. Там в этих вкопанных в землю палатках тоже было тепло от печурок и тоже вился дымок над перекрытием из дымохода. Я смотрел на него и вспоминал своё детство, свой дом, село, печку, в которой пекли пирожки. И тепло.
И со временем я стал понимать, что не все тепло, что было во мне шло от той самой печурки. Большую часть тепла я получал от того, что рядом со мной были близкие и дорогие мне люди. И рядом с ними мне было тепло. Даже если заканчивались поленья, а новый подвоз откладывался из-за непогоды или разминирования. Всё равно было тепло. Даже когда печка остывала.

18.07.2023